118 способов прожить свою собственную жизнь

Способ — создавать собственные ритуалы, которые, становясь неотъемлемой частью ситуации, начинают самостоятельно работать на мою собственную жизнь... или "Чайная зарисовка"

Человек спокойно и расслабленно пьет чай, наблюдая за движением человеческого потока, который проносится мимо окон кафе. Он видит застывшие лица с тусклыми усталыми глазами. Это горожане, спешащие прожить свою жизнь в бешеном ритме, надеясь достичь большего – денег, удовольствия, информации. Но чаще в мелькании калейдоскопа событий, у большинства из них возникнет разочарование в том, что смысл происходящего ускользнул. А человек пьющий чай – счастливчик, которому удалось поймать за хвост смысл собственной жизни. Именно в тот момент, когда он сделал паузу – выпил чашечку чая.

В этой описанной картинке из произведения японского писателя Мураками, я увидела одно из предназначений чайного ритуала – вырваться из суеты жизни и задуматься, для чего я живу. "Чай сглаживает эмоциональность, – заговорила я сама с собою, – человек прислушивается к себе, становится спокойнее. Предоставив самому себе паузу, я тем самым меняю жизненный настрой. Мое настроение улучшается и, в конечном счете, я переживаю блаженство и покой".

А уж предварительно прочитав древний стиль японской литературы – трехстишие (хайку) или пятистишие (танка), для меня чаепитие приобретает особое значение. Ведь происходит встреча с безграничностью человеческой души и путешествие в вечность. Именно по такому маршруту унеслась моя душа, когда я познакомилась с рассказом сербского писателя Милорада Павича "Пейзаж нарисованный чаем". Там я прочитала мудрость буддийского монаха Даруму, того самого, из чьей ресницы пророс первый чайный лист: "Дни наши возникают таким образом, что наш первый день, подобно яйцу, из которого должен вылупиться цыпленок, несет в себе, питает и наконец рождает тридцатый день нашей жизни. И точно так же, как чай составляет мысль фарфоровой чаши, из которой мы его пьем, наш тридцатый день есть мысль нашего первого дня, из которого он рождается..." Эти строки побудили меня к размышлению о бесконечности реальности. А мой собеседник поделился воспоминанием о нравящейся ему еще со студенческих времен бардовской песни "…Без нас уходит весна и льется голубизна – без нас…", где лейтмотив песни тоже навевает размышления.

Но о следующем чайном предназначении не стоит размышлять, а следует ощущать – оживление организма. В смысле придания силы для подвига – трудового или бытового. Например, ночью надраить до зеркального блеска кафель на кухне, или выучить китайский за день перед экзаменом.

Благодаря путешествию в Узбекистан, я узнала о способности зеленого чая уменьшать температуру тела на несколько градусов на 10-12 минут. Именно, чтобы понизить температуру тела азиаты пьют чай понемногу и долго. Но я в Самарканде получила еще один ценный опыт и понимание того, что европейские желудки не справляются с азиатской традицией – питье большого количества чая. В Самарканде после прогулки по обсерватории Улук-бека, зашла в чайхану, где предложили чай в литровых "чайничках". Не зная про истинный объем чайничков, на вопрос, сколько чая гости будут пить, я смело заказала целый чайничек. И в результате еле осилил этот зеленый чай – мне физически было очень тяжело одолеть такое количество. А узбеки сидели рядом в халатах и просто потели. И конечно "смаковали" нюансы чайного вкуса.

Ведь очередное предназначение чая – одарить нас вкусом и послевкусием. Качественный чай дает долгое послевкусие, способное сохраниться в полости рта 10-15 минут и которое можно мысленно воспроизвести. В Голландии, в музее прикладного искусства на полках от потолка до пола лежали расфасованные в маленькие упаковки с биркой разнообразные сорта чая. "Шархан-чай" (китайский черный чай)– это название очень понравилось и спровоцировало на покупку упаковки. Тогда и узнала, что Голландия стала первой европейской страной, в которой появился чай. Но не только это было открытием. Уже в России обнаружила, что чай пахнет дегтем или лыжной мазью, и этот вкус оказался для меня незабываемым. Но пахучий чаек из-за незнания его предназначения отложила. А когда попала в Санкт-Петербург, там вновь попробовала запомнившийся чай, напоминающий привезенный из Голландии. И оказалось, что – это обычный копченый чай, который коптится на сосновых дровах и обладает действительно ярким вкусовым качеством.

Тот, кто умеет оценить долгое послевкусие качественного чая, уверена, способен удивиться еще одной возможностью, предоставляемой чаем. Именно такое удивление меня настигло, когда я прочитала у того же Милорада Павича. "Это был пейзаж, нарисованный чаем. …Архитектор пользовался,

вне всякого сомнения, кисточкой из иголок ежа; воду в реке он изобразил, окуная ее в "тропанас" – темный фруктовый чай, который он смешивал с бледно-розовым апельсиновым чаем и с ярко-красным ибискусом. Виноградники нарисованы густым оттенком лилового "исопа" с ромашкой – так он добился так называемого цвета "послеполуденной зелени". Небо писалось кисточкой из телячьего уха, которая окуналась в слегка разведенный чай сорта "соучунг", собранный в мае, смешанный с быстро высушенным зеленым. Дом и постройки нарисованы чаем из лотоса, а берег написан русским чаем, тем, что подается к соленому маслу, и китайским, собранным на высоте двух тысяч метров над уровнем моря. Камни обозначены так называемым "чайным шампанским"- знаменитым чаем "дарджиллинг". Открыть в себе художника – вот шанс, подаренный чаем, а также поэта, острослова и просто счастливого обывателя.

После такого экскурса в разнообразие назначения чая, у меня сложились еще более теплые отношения с чаепитием: я стала медитировать над чашкой чая. Созерцая напиток – цвет, вкус, я наблюдала, вплывающие в сознание, мысли и воспоминания. Наблюдала входящий в меня поток. Затем записывала то, что приходило в момент чаепития. Такая практика из минутного созерцания превратилась постепенно в необходимый ритуал, который самостоятельно разворачивает мое состояние и как следствие – понимание собственной жизни...